============

Вот набил ещё кое-что из книжки Эрнеста Манделя «Почему я марксист». На этот раз — целая главка. Здесь гораздо более спорные, но и более интересные утверждения. Хотелось бы услышать критику (если есть что критиковать). Что касается меня, то мне кажется, что многое здесь перекликается с «нашими» (т. е. WPIOG ;)) воззрениями. Хотя кое с чем я в приведённом фрагменте не согласен (в частности, большие сомнения вызывает тезис о многопартийности).

Да, и следует учитывать, что писалось это в 1970-е годы.

«
V

Марксистская теория отличает наиболее благоприятные условия для свержения капитализма от тех, которые важны для формирования полностью развитого социалистического общественного строя. Условия для свержения капитализма зависят прежде всего от социополитического соотношения сил. Эти отношения — вопрос не только относительной силы пролетариата и его революционной авангардной партии, но и вопрос относительной слабости буржуазии, а также, например, возможности привлечь большинство по-прежнему многочисленного непролетарского рабочего населения — крестьянства — как союзников в пролетарской революции, именно из-за неспособности буржуазии слаборазвитых капиталистических стран в эпоху империализма радикально преодолеть докапиталистические отношения в деревне. Условия же формирования социализма — вопрос высокого уровня развития производительных сил и политико-культурной зрелости пролетариата, обеспечивающего максимальную степень прямой демократии Советов, самоуправления, гармоничного экономического развития, систематического исключения товарно-денежных отношений через быстрое преодоление дефицита в потреблении основных материальных благ и услуг (то есть, постепенный переход к распределению по потребностям).

Очевидно, что относительно слабое развитие капитализма в некоторых странах в эпоху империализма облегчает захват политической власти пролетариатом по тем же причинам, которые делают крайне тяжёлым, или даже — до тех пор, пока революция в этих странах остаётся изолированной — невозможным построение в них бесклассового общества. Теория перманентной революции Троцкого, вместе с теорией Ленина об организации, как самое важное прогрессивное развитие марксизма после Маркса и Энгельса, позволило им верно предвидеть оба противоречивых аспекта революций 20 века уже в 1905-06 гг.

Вывод, который сделал Троцкий из открытия диалектического характера социалистической революции в относительно слабо развитых странах, состоял не в том, чтобы заклеймить эти революции как «преждевременные» на том основании, что они обрекают революционную партию и класс на поражение. Он, наоборот, осознал неизбежность таких «преждевременных» революций в эпоху империализма — оказавшихся единственной альтернативой увязанию в варварстве и отсталости! — и необходимость видеть в них почву для социалистической мировой революции, которая может постепенно распространиться на основные индустриальные страны мира. Трагедия социализма с 1927 года состоит не в том, что марксисты пытались победить в слаборазвитых странах. Это скорее, наоборот, стоит рассматривать как их достижение в мировой истории. Трагедия же социализма — в том, что революция осталась изолированной в этих странах, то есть, до сих пор не победила на индустриализированном Западе, несмотря на множество благоприятных ситуаций (Германия — 1918-19, 1920, 1923; Франция — 1936, 1944-47, 1968; Италия — 1919-20, 1945-48, 19169-70; Великобритания — 1926, 1945-48; Испания — 1936-37, и так далее).

В результате развился новый исторический феномен, сначала в Советском Союзе, потом в Восточной Европе, Китае, на Кубе и во Вьетнаме. Там складываются общества, которые уже не являются капиталистическими, в которых не работает ни один из упомянутых выше законов капитализма, но которые в то же время находятся очень далеко от построения социалистического общества в определении Маркса и Энгельса, то есть, как первой стадии бесклассового общества. Это общества, которые, в результате откладывания мировой пролетарской революции, оказались застывшими, скованными на переходе от капитализма к социализму.

Конкретные, специфические исторические условия, в которых произошло такое застывание, привели к бюрократическому вырождению этих переходных обществ. Отдельный социальный слой — государственная, экономическая, партийная и военная бюрократия — присвоил себе важные привилегии в сфере потребления. Поскольку его привилегии оставались ограниченными этой сферой, и поскольку он не играл ключевой роли в производственном процессе, мы не имеем здесь дела с правящим классом. Без паразитизма общественно необходимое производственное накопление не провалилось бы, а наоборот, развилось. Вместо случившегося упадка произошёл бы экономический рост. Но именно потому что бюрократия это паразитический класс, её привилегии могут основываться только на неограниченном контроле над общественным прибавочным продуктом, то есть, на абсолютной монополии на управление государством, экономикой и армией, а также на урезании политических прав, атомизации и пассивности широких рабочих масс. Как показали события в Венгрии и Польше в 1956, в Чехословакии в 1968 (и отчасти в Китае в 1966-67), каждый новый подъём массовой политической активности в этих обществах вызывает почти автоматический порыв к настоящей системе Советов, почти автоматическое свержение власти бюрократии.

Наклеивая на эту диктатуру бирку «реального» социализма, восточные и западные апологеты оказывали международной буржуазии наилучшую из возможных идеологических и политических услуг, без которой — по крайней мере в Западной Европе — капитализм, вероятно, был бы уже низвержен. Сегодня отождествление социализма с условиями политического угнетения и недостатка личной свободы на Востоке является для рабочих в нескольких ключевых странах Запада самым важным резоном для большего или меньшего встраивания в буржуазное общество, несмотря на его растущую предрасположенность к кризису.

С этим отождествлением будет навсегда покончено только тогда, когда пролетарская революция победит в одной или нескольких высоко развитых странах Запада и представит мировому пролетариату реализованную на практике «социалистическую модель» (вернее сказать: модель ещё развивающегося, ещё незаконченного социализма), радикально отличную от СССР. Мы не знаем точно, как будет выглядеть эта модель. Но её общие контуры могут быть примерно выведены из тех элементов нового общества, которые уже возникли во чреве старого, а также из критической переработки всей полноты опыта (как позитивного, так и негативного) предыдущих пролетарских революций 20 века.

Основной характеристикой социалистической модели на политическом уровне будет демократия Советов, то есть прямое осуществление политической власти рабочим классом и его свободно избранными представителями. Ключевая роль революционной партии в рамках системы Советов будет заключаться в политико-идеологическом убеждении большинства, а не в силе и подавлении своих политических оппонентов. Это предполагает многопартийную систему, полную свободу организаций, собраний, демонстраций, прессы, независимость профсоюзов, право на забастовку и абсолютное уважение к идеологическому, научному, художественному и философскому плюрализму. Эти основные демократические права будут, в противовес буржуазной парламентской демократии, всё больше расширяться, переставая быть чистой формальностью и становясь доступными содержательно, то есть, массы граждан будут обеспечены временем и материальными условиями для их эффективной реализации. Это также означает приближение к прямой демократии, к непосредственному осуществлению государственой власти самими рабочими, к самоуправлению людей и сообществ в самых разных социальных зонах, то есть, движение в сторону отмены государства как такового.

На экономическом уровне эта «модель» будет характеризоваться плановым, демократически централизованным экономическим самоуправлением, в котором сами объединённые производители решают все главные вопросы развития экономики, причём, разумеется, на том уровне, на котором эти решения могут быть наиболее эффективно претворены на практике: важные инвестиционные решения выносятся на национальных съездах всех Советов и съездах индустриальных отраслей; организация работы — на уровне индустриальных отраслей и индивидуальных предприятий (или предприятий, организованных в кооперативы); социальные инвестиции — на местном и региональном уровне; вопросы производства необходимого набора товаров — на совместных конференциях производителей и потребителей, с помощью телевидения, референдумов и письменных опросов; для растущего числа как инвестиционных, так и политических вопросов, связанных с экологией — на международных съездах советов, и так далее.

Рабочее самоуправление, осуществлённое на практике (а не только демагогически провозглашённое) требует радикального сокращения рабочей недели; постоянного повышения уровня технически-культурных возможностей непосредственных производителей, решительной отмены неравенства в оплате, как и неуклонной замены буржуазных норм распределения (товарно-денежных отношений). Максимальный публичный контроль и самая широка политическая демократия Советов — единственная гарантия от паразитизма, коррупции и расточительства — то есть, влияния на производственные отношения пережитков товарно-денежных отношений в распределении товаров.

Как в политическом, так и в экономическом аспекте, эта «модель» тесно связана с постоянными изменениями в мотивации труда и трудовой этике, которые, в свою очередь, недостижимы без постепенной трансформации технологии, организации труда и содержания трудового процесса (отмена всех механических и монотонных трудовых процессов, выполняемых только как пассивная «служба обществу»), отмена разделения между ручным и интеллектуальным трудом, между производством и управлением, изменение морали и обычаев.

Все эти изменения будут взаимодействовать и обуславливать друг друга в процессе самообразования объединённых производителей и саморазвитии «социалистического человека». Это вызовет резкий качественный подъём интернациональной солидарности, то есть, значительное перераспределение потребительской стоимости, произведённой во всём мире. Станет ясно, что «социалистический мир», в котором материальный достаток и изобилие свободного времени на Севере шли рука об руку с голодом и отсталостью на Юге, это извращение, не имеющее ничего общего с настоящим социализмом.

Буржуазные идеологи считают марксизм ответственным за Сталина, за все прошлые и нынешние неудачи СССР, Восточной Европы и Китая. Это всё равно что, обвиняя современную медицину, предлагать возвращение к институту знахарства — на том основании, что очень многих пациентов за последние шестьдесят лет не смогли вылечить из-за низкого уровня медицины. Мы можем даже обратить против этих критиков их собственные аргументы.

Марксизм в очередной раз продемонстрировал своё превосходство как социальной науки, открыв причины, загадки и законы развития непредвиденного «бюрократизированного переходного общетсва между капитализмом и социализмом», тщательно и сполна разоблачив мистификации «прикладного псевдомарксизма» в этом обществе. По сравнению с такими достижениями, теоретические потуги академической «советологии» просто неприличны, и существенные «законы», якобы открытые ей, либо сводятся к банальностям, либо быстро опровергаются реальными событиями.
»
===========